Рубрика: Предметы и Факты (translation) (от 22.12.2025)
Сегодняшний разбор предмета из нумизматической коллекции, не подходящей на первый взгляд для этой рубрики, не только удачно ложится на ежемесячный отчет, но также имеет вполне логическое обоснование. Если в «ломанный грошъ» мы стараемся поговорить об истории конкретной монеты или валюты, то сегодня мы поговорим об историческом контексте, лежавшим за данным кредитным билетом в 1000 рублей прямиком из 1920 года. Данная банкнота из де-юре независимого демократического государства была получена нами в дар от В.М. Шлябиной в 1997 году.
Предмет рассказывает историю крайне занимательного события нашей страны. Сперва может увлечь графика: на лицевой стороне изображен таежный пейзаж с плугом на переднем плане; на оборотной стороне — крестьянин с косой у поля, уставленного снопами. Рано или поздно надпись «Государственный кредитный банк Дальневосточной республики» уверен создаст далеко не один в вопрос в умах наших граждан.
ДВР сам по себе является примером того, как государственность рождается не через конституционные или выборные институты, а как сугубо дипломатический прием в военных условиях. Сегодня многие уверены, что на пути к «большевизации» страны стояли только войска белых, опуская внутриполитические конфликты с эсерами, анархистам, точечные восстания крестьян, атаманщину и, конечно же, иностранную интервенцию. Последняя была не только катализатором Гражданской войны, но и могла перерасти в новый, масштабный конфликт, грозивший государственности юной страны. Антанта готовила новый удар через Польшу, а на Дальнем Востоке стояло до 175 тысяч японских солдат, готовых вступить в новый военный конфликт.
В этих условиях большевики сделали то, что сегодня назвали бы гибридным решением. Они создали формально независимое буферное государство к востоку от Байкала, чтобы отложить войну с Японией и вытеснить интервентов мирным путём. У «нового» государства появилось и новое правительство, которое и должно было уже стать мостиком к переговорам с западными (и восточными) правительствами. Япония фактически лишилась прежнего резона для конфликта – образование советской государственности на Дальнем Востоке. Поэтому в этот небольшой «тайм-аут» под строгим контролем большевиков проводилась отстройка и захват ресурсов региона под ширмой Дальневосточной республики.
Спасти полностью регион от военной агрессии не удалось, хотя во многом и остановило дальнейшее кровопролитие. Дело в том, что японцы 4–5 апреля 1920 года попробовали силой «перехватить» ситуацию в Приморье (ультиматумы, разоружение частей, захват узлов связи и админзданий), но уже 5 апреля пошли на откат к переговорам с Приморским временным правительством, потому что полномасштабная оккупация грозила международным скандалом и затяжной войной без союзников. Их стратегический расчёт был ограничиться контролем ключевых коммуникаций и давлением на местные власти, не принимая на себя всю ответственность за прямую оккупацию региона.
Именно создание ДВР во многом послужило отказом представителями США и Чехословакии в поддержке насильственного захвата власти территорий Дальнего Востока. При посредничестве чехословаков уже 9 апреля было согласовано «нейтральное» урегулирование. Была создана зона нейтралитета вдоль Уссурийской железной дороги и правила взаимодействия, что институционально «перевело» ситуацию из режима силового кризиса в переговорный
Большевики, таким образом, крайне удачно прочитали политическую, моральную и экономическую стороны вопроса об укреплении всей государственности СССР на тот момент. С одной стороны, мелкие внутри-политические конфликты могли препятствовать гармоничной передачи власти. С другой – у СССР не было средств на вступление в крупный конфликт с Японией за Дальний Восток, хотя его роль и ценность была очевидна всем частям политической верхушки.
По итогу на переговорах большевики неизменно увязывали перемирие с поэтапной эвакуацией японцев и прекращением поддержки белых (Семенова), а на земле последовательно меняли баланс сил: захватывали Забайкалье, объединяли дальневосточные области в рамках ДВР, перехватывали Транссиб и добивали белые режимы в Приморье. В итоге японцы выводили войска участками, белые теряли опору, а большевики брали города один за другим до окончательного ухода японцев из Владивостока и самороспуска ДВР.
#Банкнота #ДВР #СССР #ПредметыиФакты
________________________________________________________
Today's analysis of an item from a numismatic collection, which at first glance may not seem suitable for this column, not only fits well into the monthly report, but also has a perfectly logical justification. While in our other rubric we try to talk about the history of a specific coin or currency, today we will talk about the historical context behind this 1,000-ruble credit note straight from 1920. This banknote from a de jure independent democratic state was given to us as a gift by V.M. Shlyabina in 1997.
The item tells the story of an extremely interesting event in our country. At first glance, the graphics may catch your eye: the front side depicts a taiga landscape with a plow in the foreground; on the reverse side, there is a peasant with a scythe in a field lined with sheaves. Sooner or later, the inscription “State Credit Bank of the Far Eastern Republic” will surely raise questions in the minds of our citizens.
The FEB itself is an example of how statehood is born not through constitutional or elected institutions, but as a purely diplomatic measure in wartime. Today, many are convinced that only the White Army stood in the way of the “Communization” of the country, ignoring internal political conflicts with the Socialist Revolutionaries, anarchists, isolated peasant uprisings, and, of course, foreign intervention. The latter was not only a catalyst for the Civil War, but could also have escalated into a new, large-scale conflict that threatened the statehood of the young country. The Entente was preparing a new strike through Poland, and in the Far East there were up to 175,000 Japanese soldiers ready to enter a new military conflict.
In these circumstances, the Bolsheviks did what today would be called a hybrid solution. They created a formally independent buffer state east of Lake Baikal to postpone war with Japan and oust the interventionists peacefully. The “new” state also had a new government, which was supposed to become a bridge to negotiations with Western (and Eastern) governments. Japan had effectively lost its previous reason for conflict—the formation of Soviet statehood in the Far East. Therefore, during this short “time-out” under the strict control of the Bolsheviks, the region's resources were rebuilt and seized under the guise of the Far Eastern Republic.
It was not possible to completely save the region from military aggression, although it did largely stop further bloodshed. The fact is that on April 4–5, 1920, the Japanese tried to “take control” of the situation in Primorye by force (ultimatums, disarming units, seizing communication nodes and administrative buildings), but on April 5, they backed down and resumed negotiations with the Primorsky Provisional Government, because a full-scale occupation threatened to cause an international scandal and a protracted war without allies. Their strategic calculation was to limit themselves to controlling key communications and putting pressure on local authorities, without taking full responsibility for the direct occupation of the region.
It was the creation of the Far Eastern Republic that largely led to the refusal of the representatives of the United States and Czechoslovakia to support the violent seizure of power in the Far East. With the mediation of the Czechoslovaks, a “neutral” settlement was agreed upon on April 9. A neutral zone was created along the Ussuri Railway, and rules of interaction were established, which institutionally “transferred” the situation from a regime of forceful crisis to one of negotiation.
The Bolsheviks thus very successfully read the political, moral, and economic aspects of the issue of strengthening the entire statehood of the USSR at that time. On the one hand, minor internal political conflicts could have hindered the harmonious transfer of power. On the other hand, the USSR did not have the resources to enter into a major conflict with Japan over the Far East, although its role and value were obvious to all parts of the political elite.
As a result, in the negotiations, the Bolsheviks invariably linked the armistice with the phased evacuation of the Japanese and the cessation of support for the Whites (Semenov), while on the ground they consistently changed the balance of power: they captured Transbaikalia, united the Far Eastern regions within the Far Eastern Republic, seized the Trans-Siberian Railway, and finished off the White regimes in Primorye. As a result, the Japanese withdrew their troops in stages, the Whites lost their foothold, and the Bolsheviks took one city after another until the Japanese finally left Vladivostok and the Far Eastern Republic dissolved itself.
Научный сотрудник,
Н.С. Сологуб
Предмет рассказывает историю крайне занимательного события нашей страны. Сперва может увлечь графика: на лицевой стороне изображен таежный пейзаж с плугом на переднем плане; на оборотной стороне — крестьянин с косой у поля, уставленного снопами. Рано или поздно надпись «Государственный кредитный банк Дальневосточной республики» уверен создаст далеко не один в вопрос в умах наших граждан.
ДВР сам по себе является примером того, как государственность рождается не через конституционные или выборные институты, а как сугубо дипломатический прием в военных условиях. Сегодня многие уверены, что на пути к «большевизации» страны стояли только войска белых, опуская внутриполитические конфликты с эсерами, анархистам, точечные восстания крестьян, атаманщину и, конечно же, иностранную интервенцию. Последняя была не только катализатором Гражданской войны, но и могла перерасти в новый, масштабный конфликт, грозивший государственности юной страны. Антанта готовила новый удар через Польшу, а на Дальнем Востоке стояло до 175 тысяч японских солдат, готовых вступить в новый военный конфликт.
В этих условиях большевики сделали то, что сегодня назвали бы гибридным решением. Они создали формально независимое буферное государство к востоку от Байкала, чтобы отложить войну с Японией и вытеснить интервентов мирным путём. У «нового» государства появилось и новое правительство, которое и должно было уже стать мостиком к переговорам с западными (и восточными) правительствами. Япония фактически лишилась прежнего резона для конфликта – образование советской государственности на Дальнем Востоке. Поэтому в этот небольшой «тайм-аут» под строгим контролем большевиков проводилась отстройка и захват ресурсов региона под ширмой Дальневосточной республики.
Спасти полностью регион от военной агрессии не удалось, хотя во многом и остановило дальнейшее кровопролитие. Дело в том, что японцы 4–5 апреля 1920 года попробовали силой «перехватить» ситуацию в Приморье (ультиматумы, разоружение частей, захват узлов связи и админзданий), но уже 5 апреля пошли на откат к переговорам с Приморским временным правительством, потому что полномасштабная оккупация грозила международным скандалом и затяжной войной без союзников. Их стратегический расчёт был ограничиться контролем ключевых коммуникаций и давлением на местные власти, не принимая на себя всю ответственность за прямую оккупацию региона.
Именно создание ДВР во многом послужило отказом представителями США и Чехословакии в поддержке насильственного захвата власти территорий Дальнего Востока. При посредничестве чехословаков уже 9 апреля было согласовано «нейтральное» урегулирование. Была создана зона нейтралитета вдоль Уссурийской железной дороги и правила взаимодействия, что институционально «перевело» ситуацию из режима силового кризиса в переговорный
Большевики, таким образом, крайне удачно прочитали политическую, моральную и экономическую стороны вопроса об укреплении всей государственности СССР на тот момент. С одной стороны, мелкие внутри-политические конфликты могли препятствовать гармоничной передачи власти. С другой – у СССР не было средств на вступление в крупный конфликт с Японией за Дальний Восток, хотя его роль и ценность была очевидна всем частям политической верхушки.
По итогу на переговорах большевики неизменно увязывали перемирие с поэтапной эвакуацией японцев и прекращением поддержки белых (Семенова), а на земле последовательно меняли баланс сил: захватывали Забайкалье, объединяли дальневосточные области в рамках ДВР, перехватывали Транссиб и добивали белые режимы в Приморье. В итоге японцы выводили войска участками, белые теряли опору, а большевики брали города один за другим до окончательного ухода японцев из Владивостока и самороспуска ДВР.
#Банкнота #ДВР #СССР #ПредметыиФакты
________________________________________________________
Today's analysis of an item from a numismatic collection, which at first glance may not seem suitable for this column, not only fits well into the monthly report, but also has a perfectly logical justification. While in our other rubric we try to talk about the history of a specific coin or currency, today we will talk about the historical context behind this 1,000-ruble credit note straight from 1920. This banknote from a de jure independent democratic state was given to us as a gift by V.M. Shlyabina in 1997.
The item tells the story of an extremely interesting event in our country. At first glance, the graphics may catch your eye: the front side depicts a taiga landscape with a plow in the foreground; on the reverse side, there is a peasant with a scythe in a field lined with sheaves. Sooner or later, the inscription “State Credit Bank of the Far Eastern Republic” will surely raise questions in the minds of our citizens.
The FEB itself is an example of how statehood is born not through constitutional or elected institutions, but as a purely diplomatic measure in wartime. Today, many are convinced that only the White Army stood in the way of the “Communization” of the country, ignoring internal political conflicts with the Socialist Revolutionaries, anarchists, isolated peasant uprisings, and, of course, foreign intervention. The latter was not only a catalyst for the Civil War, but could also have escalated into a new, large-scale conflict that threatened the statehood of the young country. The Entente was preparing a new strike through Poland, and in the Far East there were up to 175,000 Japanese soldiers ready to enter a new military conflict.
In these circumstances, the Bolsheviks did what today would be called a hybrid solution. They created a formally independent buffer state east of Lake Baikal to postpone war with Japan and oust the interventionists peacefully. The “new” state also had a new government, which was supposed to become a bridge to negotiations with Western (and Eastern) governments. Japan had effectively lost its previous reason for conflict—the formation of Soviet statehood in the Far East. Therefore, during this short “time-out” under the strict control of the Bolsheviks, the region's resources were rebuilt and seized under the guise of the Far Eastern Republic.
It was not possible to completely save the region from military aggression, although it did largely stop further bloodshed. The fact is that on April 4–5, 1920, the Japanese tried to “take control” of the situation in Primorye by force (ultimatums, disarming units, seizing communication nodes and administrative buildings), but on April 5, they backed down and resumed negotiations with the Primorsky Provisional Government, because a full-scale occupation threatened to cause an international scandal and a protracted war without allies. Their strategic calculation was to limit themselves to controlling key communications and putting pressure on local authorities, without taking full responsibility for the direct occupation of the region.
It was the creation of the Far Eastern Republic that largely led to the refusal of the representatives of the United States and Czechoslovakia to support the violent seizure of power in the Far East. With the mediation of the Czechoslovaks, a “neutral” settlement was agreed upon on April 9. A neutral zone was created along the Ussuri Railway, and rules of interaction were established, which institutionally “transferred” the situation from a regime of forceful crisis to one of negotiation.
The Bolsheviks thus very successfully read the political, moral, and economic aspects of the issue of strengthening the entire statehood of the USSR at that time. On the one hand, minor internal political conflicts could have hindered the harmonious transfer of power. On the other hand, the USSR did not have the resources to enter into a major conflict with Japan over the Far East, although its role and value were obvious to all parts of the political elite.
As a result, in the negotiations, the Bolsheviks invariably linked the armistice with the phased evacuation of the Japanese and the cessation of support for the Whites (Semenov), while on the ground they consistently changed the balance of power: they captured Transbaikalia, united the Far Eastern regions within the Far Eastern Republic, seized the Trans-Siberian Railway, and finished off the White regimes in Primorye. As a result, the Japanese withdrew their troops in stages, the Whites lost their foothold, and the Bolsheviks took one city after another until the Japanese finally left Vladivostok and the Far Eastern Republic dissolved itself.
Научный сотрудник,
Н.С. Сологуб
